– Месяц назад… Джой сидела за пультом пи-установки, я возился за перегородкой с орангутангом, которому мы только что регенерировали нижние конечности. Перегородка меня и спасла. Когда раздался взрыв, я вскочил, пульт был разворочен и весь пылал, а Джой лежала прямо в пламени…
Роберт быстро взглянул на Дуайта, но тот приложил палец к губам: молчи. Солсбери сидел, обхватив голову руками, и ничего не заметил. Лампа, горящая сзади, окружала его пепельным нимбом.
– Я схватил Джой на руки, бросился к дверям, но те оказались почему-то закрыты. Наверное, испортилась защелка. Сигнализация не работала. Мы оба погибли бы, если бы…
Солсбери поднял голову, грустно улыбнулся:
– Если бы не любовь вашего отца к секретам и тайнам. Когда я принял Биоцентр, я, наверное, с полгода изучал все его ходы и выходы – просто из любопытства. Я просто хотел понять, что направляло и подогревало фантазию вашего отца, основателя фирмы и строителя Биоцентра… Так вот, в пятой лаборатории был секретный лифт, который опускался прямо в зону «Т». Этим лифтом я и воспользовался… А сейчас я хочу показать кинокадры…
Свет в кабинете погас, а на стене вспыхнул белый прямоугольник. Из прямоугольника выглянула огромная серая морда с острыми белыми клыками и красными злыми глазами.
– Это Мэри – она первой приняла СД… Здесь сняты все наши опыты, это для вас не так интересно.
Изображение задергалось, в прямоугольнике стремительно замелькали кошки, собаки, морские свинки, отрезанные лапы, хвосты, вывороченные внутренности, приборы, какие-то провода, установки и снова целый зоопарк, но уже с хвостами, лапами, с исчезнувшими бесследно страшными ранами…
– Вот…
Остановившийся кадр заставил вздрогнуть даже Дуайта.
На операционном столе лежало обугленное тело. Нельзя было даже понять, мужчина или женщина, так оно было изуродовано.
Роберт, не выдержав, опустил глаза.
– Она была… жива?
– Да, еще жива. Но жить ей оставалось около минуты. Я решился ввести ей СД. Так что первым человеком, испытавшим действие нового препарата, была Джой Митчэл. И первым человеком, которого этот препарат спас.
Солсбери выключил проектор. И они остались в темноте.
– Ну вот и все, собственно. Джой вы уже видели, кинокадры дальше показывать бессмысленно. После Джой решился и я.
Вспыхнул свет. Солсбери стоял у стены, прямой, помолодевший, насмешливый.
– Ну а себя я латал уже с помощью ее. Все закончилось несколько дней тому назад, но пока я из зоны «Т» не выходил, чтобы не пугать преждевременно сотрудников. И вот вызвал вас, хотя для этого и потребовалась некоторая доля таинственности, опять же, в стиле Смита-старшего…
Оба Смита молчали, напряженно обдумывая ситуацию.
Наконец Дуайт покачал головой:
– Да, Солсбери, я вас поздравляю. Эта штука почище Б-5. Имея такую штуку в руках, можно перевернуть весь мир и поставить все человечество на колени. Ведь это «живая вода» из древних сказок! Лекарство от всех ран и болезней!
– Кроме наследственных, – уточнил Солсбери.
– Неважно. В ваших руках – оружие невиданной силы.
– Боюсь, что не в ваших, мистер Дуайт. И даже не в моих. Оно пока что в руках одного человека, который даже не подозревает об этом…
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что родник этой самой, как вы выразились, «живой воды» известен пока только одному человеку – пилоту, который привел трал 308-Ф5-АС…
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что мы с Джой имели дело с веществом, ниспосланным нам, так сказать, Господом Богом. А вот как вещество это появилось, я не имею ни малейшего понятия. Я уже говорил вам: современная химия утверждает, что такого вещества в природе быть не может и не должно быть, потому что его существование опровергло бы самые незыблемые химические и физические законы. Никакой речи о производстве препарата здесь, на Земле, сейчас быть не может. Надо узнать, где оно родилось, в каких условиях и для чего… Необходимы годы, а может быть, десятилетия изучения таинственного «родника», прежде чем можно будет попробовать самим сделать что-то подобное. Эта «живая водичка» многим химикам свернет мозги набекрень.
– Вы уверены в этом?
– Абсолютно.
– Где здесь муждугородный видеофон?
– Вот, пожалуйста.
Сухо протрещал наборный диск, и на засветившемся экране появился человек в форме майора класса «А».
– Джо, где пилот Эвард Стоун?
– Заморыш? В профилактории, здесь, у меня, сэр.
– Вызови его.
– Видите ли, – Джо смущенно поскреб лысину, – вчера вечером он уехал на прогулку и до сих пор не вернулся. Такие прогулки разрешены, и я не стал возражать, когда он попросился.
– Куда он поехал?
– Я н-не знаю. Куда-то во Флориду, кажется…
– Бросьте, Джо. У меня есть дело к Тэдди. Вы сами знаете, я совсем не против, чтобы мальчики на Земле поразмялись немного. Мне просто срочно его надо найти. Где он?
– Он поехал во Флориду, сэр, к дядюшке Клаусу. Там есть такое местечко: «Кафе погибших». Все звездолетчики туда забегают, ну а Тэдди давно знает Клауса, они друзья, ну и вот…
– Джо, немедленно разыщите его, если он даже в преисподней. Поставьте на ноги всех. Он мне очень нужен. И позвоните прямо по номеру…
Дуайт вгляделся в цифру под экраном и назвал номер.
– Слушаюсь, сэр.
– Ну а теперь, господа, я вам покажу Синий Дым. Конечно, название вещества абсолютно ненаучно, но ведь само его появление и существование тоже противоречит научным догмам. Вот я и позволил себе назвать это очередное чудо природы романтично: СД – Синий Дым…
За тяжелой дверью с надписью «Осторожно, радиация» и предупредительным желто-красным кругом шла витая лесенка между двумя полупрозрачными стеклянными стенами. Слева и справа напряженной и беззвучной жизнью жили шары странного мерцающего пламени, то распадающегося на отдельные полосы и капли и тихо затухающего, то взлетающего взрывом холодного света.
– Это наш космический аквариум. Или виварий, если хотите. Здесь представлены почти все известные формы инопланетной жизни. Большинство видов предпочитает темноту – на свету они превращаются мгновенно в спороидальный мутант. Поэтому-то в свое время так долго не могли открыть жизнь на Луне или, скажем, Венере и Меркурии. А вот этот световой концерт исполняют хрустальные пьявки. У них сейчас брачные игры… Только не смотрите на них долго: их свечение обладает тяжелым гипнотическим действием.
Лестница под ногами мягко качнулась, и немного отставший Роберт прижался к перилам. Во мраке за стеклом что-то тяжко ухнуло, и огромная глыба, шевеля серебристыми щупальцами, похожими на елочный дождь, поплыла к лестнице.
Желтый глаз – или фонарь? – высветил влажную поверхность полуметрового стекла, сфокусировался на Роберте, прикрывшем глаза ладонью.
Солсбери взял Роберта за руку, увлек за собой, а луч следовал за ними все ниже и ниже и погас тогда, когда свод бетонного перекрытия отделил их от вивария.
– Здесь это нестрашно, хотя и действует на нервы. Но у себя дома, на Венере, эта зверюга немало попортила нам крови. В буквальном смысле. Потому что она реагирует на человеческую кровь – вернее, не на кровь, а на железо, которое содержится в крови. Причем кровь она «чувствует» на расстоянии до полутораста километров.
Солсбери рассеянно потянулся к глазам, словно собираясь поправить очки, и улыбнулся виновато:
– Привычка… Так вот, магнитная черепаха, как не очень точно окрестил ее Фрэнк, – первый человек, оставшийся в живых после встречи с этим чудищем, – великолепный пример нашей человеческой близорукости. Мы прозондировали почву Венеры с помощью автоматических станций так тщательно, что, казалось, никаких органических следов в пылающей атмосфере Венеры не было обнаружено. Да и быть их не могло. Но первый же корабль с людьми на борту пропал без вести. Его останки нашли через десять лет. Он остался таким, каким был при приземлении. С учетом венерианских ураганов, конечно. Только в нем не осталось ни одной молекулы железа – ни в корпусе корабля, ни в высохших мумиях космонавтов. Тогда на это не обратили внимания…
Они шли по ярко освещенному тоннелю, на потолке которого висели тяжелые капли. Время от времени капли срывались на мокрый пол, и тогда в воздухе повисал нежный серебристый звук, словно лопнула гитарная струна. Солсбери говорил негромко, но голос его грохотал по всему тоннелю.
– Мы ничего не могли понять. Одни венерианские станции погибали в первые же часы своего существования, другие не испытывали никаких неудобств и жили преспокойно. Старый Фрэнк нашел разгадку – он заметил магнитную черепаху раньше, чем она на него напала. И употребил единственное свое оружие – магнитоскоп, и черепаха, которая даже лазерный луч принимала как легкую щекотку, сдохла. И Фрэнк стал миллионером, потому что ее восьмидесятитонный панцирь из химически чистого железа, которое, как известно, во много раз дороже золота, стал его трофеем…